Андрей Ильин - Тайные люди (Записки невидимки) [= Обет молчания]

Ознакомительная версия.

У них опыт многочисленных убийств, у меня только Учебка. Попробуй здесь выполни приказ и не сложи буйну голову!

Теперь сведем дебет.

Пункт первый. Меня до сих пор не просчитали, в противном случае давно бы устранили.

Второй. Я знаю, кто будет следующей жертвой, где развернутся события.

И, наконец, я знаю убийц в лицо, знаю их тактику.

Пожалуй, все. Не самый великий список, но и не самый легковесный. Не так уж я и безнадежен.

Ну-ка, еще раз. Я, неприметный, незримый для глаз врага, держу в руке леску с гарантированным живцом — четвертым агентом резидента и знаю облик тех, кто непременно выйдет на охоту. Я знаю, где ждать удара и от кого и, по крайней мере, какое-то время имею возможность действовать безнаказанно! Нет, я не в проигрыше. С таким раскладом можно садиться за стол. Если бы еще немного везения…

Второй адрес я отрабатывал на максимальном приближении. Так действовать было рискованно, но другого выхода я не видел. Наблюдать издалека, значит не иметь возможности вмешаться в события, значит, неизбежно увидеть выносимое из квартиры мертвое тело. А это прямое нарушение четко сформулированного приказа — любой ценой перехватить возвращающегося из командировки помощника резидента и как можно быстрее увести в укрытие — спешно снятую и известную только мне и шефу квартиру. Любой! Пусть даже собственной жизни. Выбор был невелик: я мог исполнить приказ или мог погибнуть, но… предварительно исполнив приказ. И никак иначе!

Вариант торчания возле подъезда я отбросил сразу. Если начата «чистка», то дом со стороны улицы непременно пасут один-два «топтуна». Любой человек, более трех минут находящийся в их поле зрения, будет взят на заметку.

Конечно, можно затаиться где-нибудь на чердаке противоположного дома или в канализационном колодце, но попробуй оттуда быстро выбраться и, главное, появление незнакомого лица в момент прохождения объекта, т. е. возвращения номера четвертого, вызовет двойное подозрение. Меня возьмут под белы рученьки еще до того, как я зайду в подъезд.

Нет, при таком раскладе лучше не прятаться. Говорят — наглость сестра таланта. В Учебке инструктор утверждал, что иногда самый надежный способ спрятаться, это не прятаться вовсе. Так сказать, клин — клином… Как можно разрешить ребус — весь день торчать возле нужной двери и при этом остаться незамеченным, не имея сказочной шапки-невидимки? Как аргументировать свое многочасовое присутствие возле отслеживаемого объекта? Как?! Не знаете? А я, кажется, знаю! Надо сделать доброе дело и тогда непременно воздастся сторицей! Всего-то!

Подъезд, где жил порученный мне агент, был обгажен и обшарпан донельзя. Штукатурка осыпалась, стены в надписях самого неприличного свойства. Ну как тут без ремонта? И отчего не помочь бедолагам жильцам в виде, так сказать, безвозмездной тимуровской помощи? Кто, если не я? А?

Нет, я не поторопился облачиться в рабочую робу, не взял в руки кисть замалевывать хулиганские надписи. Это было бы слишком явно. Так бы я лишь привлек к своей одинокой персоне внимание — кто он, почему делает ремонт именно здесь и именно сегодня? Нет, я должен был оставаться невидимым. А, как показывает опыт, в упор не различается только очень малое и очень большое. Можно заподозрить слежку в одном-двух, ну в пяти торчащих по углам незнакомцах. А в ста?! А в прошедшем парадным строем батальоне курсантов военного училища? Для этого надо быть идиотом, или талантливым суперпрофессионалом. Таким образом большое на проверку приближается к микроскопическому, т. е. становится неразличимым.

Я решил ремонтировать весь дом!

Раздобыв деньги известным еще по первой Учебке способом, я в ближайшем СМУ за три ящика водки получил все необходимое: цемент, краску, кисти, краскопульты, стремянки и даже машину, которая все это привезла по указанному адресу.

В другом СМУ, представившись работником ЖЭУ — мужики, спасайте, положение — хуже хренового, послезавтра комиссия, жильцы пишут петиции, а ремонт на нуле, плачу наличными… — нанял три десятка профессионалов-маляров. Технически это выглядело так. Получивший «на лапу» начальник вызвал доверенных бригадиров и предложил, но естественно, не в ущерб основной работе, выгодную халтуру. Бригадиры поскребли в затылках и ополовинили бригады, оставив на рабочих местах практикантов ПТУшников изображать ударный труд на фронте жилищного строительства.

Что могли увидеть вражьи глаза? Вначале подошла машина из кузова которой с грохотом посбрасывали бочонки с краской, носилки, краскопульты и т. п. строительную дребедень. Затем подъехал, опять-таки нанятый за «гекалитры» автобус, из него радостно переговариваясь, вывалились три десятка штукатуров-маляров, подхватили, разнесли по подъездам инструмент, застучали мастерками. Ну у кого хватит воображения заподозрить, что весь этот шум-гам производится только для того, чтобы прикрыть контрслежку одного единственного агента-спасателя? И что эти машины, кубометры песка, флажки ограждения, десятки по-настоящему вкалывающих работяг и пр. и пр. не более чем маскировка, липа!

Пусть даже найдется особо подозрительный следопыт, что он может узнать? Маляры расскажут, что выполняют срочную работу по заказу ЖЭКа. В ЖЭКе сам черт ногу сломит — на то и контора. Если придут любопытствовать, достаточно ляпнуть что-нибудь бездумное, вроде «Ремонт ведет спецдомстрой 10, по приказу Жилкома Горисполкома! Если интересуетесь подробностями — звоните туда». Ну какой начальник ЖЭКа решится звонить в Исполком? Максимально, что он сделает, это свяжется со своим непосредственным начальством, а тот, соблюдая субординацию, со своим, а тот… И все это время, время. Пока кто-то в чем-то разберется, не день, год закончится!

Да и зачем звонить? Разве дом разрушают, растаскивают на кирпичи, выселяют жильцов? Наоборот, созидают, вершат полезную, в первую очередь для самого ЖЭКа, работу! Затыкают дыру бесконечного прорыва, откуда на голову жэковского начальства хлещет нестихающий поток жалоб, комиссий и т. п. неприятностей. Идет ремонт, на который никогда не хватало ни сил, ни средств. Тут даже если что заподозришь, будешь молчать и радоваться! За тебя твою работу делают и ничего за то не просят! Волшебство! Ну разве найдется безумец, готовый против этого протестовать? А уж человека, способного хоть на мгновение допустить, что все это — дефицитные материалы, люди, техника, ударный труд оплачиваются личным карманом, не сыскать даже в сумасшедшем доме. Кому это может понадобиться? Зачем?? Так что, как ни верти, по всей внешней рискованности моей затеи, она, по сути, была совершенно безопасна.

Облачившись в такую же как у всех робу и тем слившись с толпой, я сновал по подъездам, по этажам, изображая строгого, знающего за что платит, заказчика: мазал по пальцам краску, ковырял ногтем свежеотштукатуренные стены, утверждал колеры, ругался, что не вывесили предупреждающих — осторожно окрашено! — табличек, принимал претензии (почему в нашем подъезде работают только два маляра, а в соседнем восемь?) и благодарности (ну, наконец-то, уважили, спасибо!) жильцов.

Пришлось пообщаться и с представителем ЖЭКа.

— Кто послал, кто послал? Петров! — не без грубости отвечал я ополоумевшему от увиденного инженеру. — Меня послали — я делаю! Чего еще надо? Или вы думаете я сам все это придумал?

И чтобы совсем добить растерявшегося ЖЭКовца, прикрикнул:

— Вам что, не нравится? Так мы можем уйти. Разбирайтесь сами! Эй, мужики!

— Нет, нет, что вы, — затараторил испугавшийся чуть не до икоты инженер, — Это я так. Это ничего. Я думал, может чем помочь?

И, с замершей на губах сладенькой улыбкой, инженер попятился восвояси, боясь дальнейшей беседой спугнуть обрушившееся на ЖЭК счастье. Пусть работают, а то сообразят раньше времени, что перепутали адрес и поминай как звали!

Неожиданным последствием нашей беседы явилось прибытие в мое распоряжение бригады мобилизованных дворников — «Может подмочь чем, подмести, раствор поднести…»

К вечеру энтузиазм рабочих иссяк, а объект все не появлялся. Не на всех возымели действие даже двойные и тройные вечерние надбавки, а больше платить было опасно. Щедрость она тоже меру должна знать. К темноте удалось удержать лишь шесть человек. А его все не было! Всех рабочих я сконцентрировал в интересующий меня подъезд. Сам расположился на лестничной клетке, на этаж ниже охраняемой квартиры, и, стоя на стремянке, тупо штукатурил стену — спасибо первой Учебке, обеспечившей меня полусотней рабочих профессий. Сколько я еще могу протянуть эту волынку, не вызывая подозрений? Час? Два? Три? Не работать же всю ночь?

Стемнело. Я уже подумывал отходные варианты, когда услышал шум подъехавшей к подъезду машины. Хлопнула входная дверь.

— Ну давай, передвигай ногами, чуть-чуть осталось. Что ж ты так накушался? Нельзя же так! — услышал в квадратном проеме лестницы голоса.

Ознакомительная версия.